4-го февраля 1940 года (т.е. 70 лет назад) был расстрелян Николай Ежов, глава НКВД (Народного комиссариата внутренних дел). Эта дата прошла практически незамеченной.
Николай Иванович ЕЖОВ родился 1-го мая 1895 года. С 1927 по 1933 год Ежов последовательно перемещался на все более высокие ступени революционной иерархической лестницы. А после 1933-го его карьера сделала стремительный взлет. В 1934 году его избирали председателем комиссии по чистке партии, в том же году он становится одним из руководителей партии, членом ЦК. В 1935 году Ежова назначили секретарем ЦК, председателем комиссии партийного контроля, а в 1937 – главой НКВД.
После назначения наркомом Николая Ежова в НКВД началось нечто невообразимое. Почти вся верхушка чекистов была арестована, а затем по решению коллегии расстреляна. Количество жертв исчислялось сотнями тысяч (!) человек. «Ежовщина» – так назвали «расцвет» кровавых репрессий в середине тридцатых годов 20 века. В народе Николая Ежова прозвали «кровавым карликом» – его рост составлял всего 151 см.
От Ежова пострадали не только этнические русские, но и грузины, украинцы, евреи... А что уж говорить о чеченцах, ингушах и крымских татарах! Система репрессий в отношении этих народов зарождалась именно при Николае Ежове. К «счастью» у Н.И. Ежова был «талантливый» ученик Л.П. Берия, продолживший его дело...
10 апреля 1939 года Ежов был арестован по обвинению в организации контрреволюционного заговора в органах НКВД СССР. Его обвинили в агентурной работе на германскую, английскую, японскую и польскую разведки. (Почему не в работе на марсианскую разведку?). Его обвинили и в организации террористических актов против руководителей партии (как это понятно нам сегодня!) и государства, а также в подготовке вооруженного восстания против Советской власти.
Николай Ежов был расстрелян 4-го февраля 1940 года. Он умер со словами «Да здравствует Сталин!». В 1988 году Военная коллегия Верховного суда отказалась реабилитировать Н.И.Ежова. Но, как бы то ни было, именно Николай Ежов заложил основу советской карательной машины, которая затем состояла из кровавых убийц НКВД и... мучителей-карателей от советской психиатрии. Конечно, и в правоохранительных органах и в медицине в СССР было много честных людей. Но советские ГУЛАГИ и карательная психиатрия «прогремели» на весь цивилизованный мир.
О ГУЛАГ-е многое написал «Мемориал». Мне добавить к написанному в данной статье нечего.
В СССР, когда с политической точки зрения стало неудобно сажать диссидентов в тюрьмы, их отчасти заменили "психушки". В начале 60-х годов в Советском Союзе профессор Андрей Снежневский изобрел концепцию вялотекущей шизофрении. В теоретических работах советские психиатры писали, что это заболевание развивается медленно (возможно, всю жизнь), и симптомы шизофрении выражены очень неявно. Западные психиатры посчитали, что на практике такой диагноз при желании можно поставить кому угодно, и не признавали его, писал Павел Феденко, автор русской службы BBC.
В своем интервью русской службе BBC Александр Подрабинек, журналист, опальный правозащитник (недавно его дом в России подвергся «атакам»-пикетам неких молодежных движений) и автор книги "Карательная медицина" писал: "Случай Петра Григоренко, боевого генерала, героя войны, человека известного... Он выступил открыто, на московской партийной конференции с критикой Хрущева… Властям показалось неудобным сажать его как врага, потому что очень трудно было бы объяснить, [почему] человек во всем обеспеченный, принадлежащий к военно-партийной номенклатуре, вдруг выступает против коммунистической партии, против ее генеральной линии... Они считали, что легче было объяснить, что он просто сошел с ума, и его тоже посадили в психиатрическую больницу".
Среди других известных диссидентов, помещенных в психиатрические больницы, были: Наталья Горбаневская – одна из семи участников акции протеста на Красной площади против ввода советских войск в Чехословакию в 1968 году (комиссия постановила, что у нее "не исключена возможность вялотекущей шизофрении"), Валерия Новодворская, одна из самых радикальных либералов в современной России и Владимир Буковский, известнейший правозащитник, ныне поданный Соединенного королевства.
Николай Ежов (справа). «Ежовщина» – так назвали «расцвет» кровавых репрессий в середине тридцатых годов 20 века. Фото: Stringer/AFP/Getty Images
О современной России: в августе 2009 года получил политическое убежище в Польше журналист Евгений Новожилов, который провел семь месяцев в психиатрической больнице в 2001 году после серии статей о нарушениях прав человека в Чечне. О Евгении Новожилове писали подробно чеченские оппозиционные веб-издания: «Чеченпресс», «Ичкерия.инфо», а также русская служба радио «Свобода» (RFE/RL). Журналистка Елена Маглеванная, которая в июне 2009 года также попросила политическое убежище в Финляндии, утверждает, что и ей тоже угрожали помещением в психбольницу. О ситуации с Еленой Магелванной много писали оппозиционные чеченские русскоязычные веб-издания, и RFE/RL...
Закон РФ «О психиатрической помощи...» предусматривает создание специальной службы по защите прав пациентов, но она до сих пор не создана. Владимир Буковский, всемирно известный правозащитник, убежден, что единственное, что мешает карательной психиатрии вновь поднять голову – это правозащитные кампании на Западе, писал Павел Феденко для BBC Russian Service.
В заключение статьи позвольте, уважаемые читатели, вспомнить В.К. Буковского (цитата из его книги «И возвращается ветер» о советских психбольницах): «Пока шли в научном мире споры о вялотекущей шизофрении, велись исследования и писались труды, московские жулики быстро разглядели ее выгоды. Чем лет пять париться по лагерям, валить лес да гнить по карцерам, куда как лучше отсидеть в дурдоме 6-8 месяцев. Судимость не засчитывается, прописка сохраняется, работать не нужно. Не жизнь, а малина... Умному человеку достаточно было один раз попасть на экспертизу в больницу Кащенко, чтобы потом на всю жизнь обеспечить себе надежный диагноз...»
Необходимо постоянно напоминать о советской карательной психиатрии и «ежовых рукавицах» НКВД. Если об этих позорных явлениях забыть, то абсолютное зло ГУЛАГ-ов и карательной психиатрии может возродиться вновь... И мы все рискуем вернуться в новые ГУЛАГ-и и «психушки» ново-брежневских времен...
* * *
с сайта "Люди":
Николай Иванович ЕЖОВ (19.04.1985 года [Петербург] - 4.02.1940 года [Москва])
Народный комиссар внутренних дел СССР (1936—1938), генеральный комиссар госбезопасности (1937). Один из главных организаторов массовых репрессий в СССР. Год, на всём протяжении которого Ежов находился в должности — 1937 — стал символическим обозначением репрессий; сам этот период очень рано стали называть ежовщиной.
Начало карьеры
Из рабочих. В 1917 году вступил в большевистскую партию.
В годы Гражданской войны — военный комиссар ряда красноармейских частей, где служил до 1921 года. После окончания Гражданской войны он уезжает в Туркестан на партийную работу.
В 1922 году — ответственный секретарь областного комитета парти Марийской Автономной области, секретарь Семипалатинского губкома, затем Казахского краевого комитета партии.
С 1927 года — на ответственной работе в ЦК ВКП(б). Отличался, по мнению некоторых слепой верой в Сталина, по мнению других, вера в Сталина была лишь маской, чтобы войти в доверие у руководства страны, и на высших постах преследовать свои цели. Кроме того, он отличался жесткостью характера. В 1930—1934 годы он заведует Распределительным отделом и Отделом кадров ЦК ВКП(б), то есть реализует на практике кадровую политику Сталина. С 1934 г. Ежов — председатель Комитета партийного контроля при ЦК ВКП(б).
Во главе НКВД
1 октября 1936 года Ежов подписывает первый приказ по НКВД о своём вступлении в исполнение обязанностей народного комиссара внутренних дел Союза ССР.
Как и его предшественнику Г. Г. Ягоде, Ежову подчинялись и органы государственной безопасности (Генеральное управление ГБ — ГУГБ НКВД СССР), и милиция, и вспомогательные службы вроде управления шоссейных дорог и пожарной охраны.
На этом посту Ежов, в деятельном сотрудничестве со Сталиным и обычно по его прямым указаниям, занимался координацией и осуществлением репрессий против лиц, подозревавшихся в антисоветской деятельности, шпионаже (статья 58 УК РСФСР), «чистками» в партии, массовыми арестами и высылками по социальному, организационному, а затем и национальному признаку. Систематический характер эти кампании приняли с лета 1937 года, им предшествовали подготовительные репрессии в самих органах госбезопасности, которые «чистили» от сотрудников Ягоды. В этот период предельно широко использовались внесудебные репрессивные органы: т. н.(«особые совещания (ОСО)» и «тройки НКВД»). При Ежове органы госбезопасности стали зависеть от руководства партии гораздо сильнее, чем при Ягоде.
Женой наркома Ежова была Евгения (Суламифь) Соломоновна Хаютина. Предполагается что Михаил Кольцов и Исаак Бабель были любовниками Евгении Соломоновны. Незадолго до ареста Ежова Хаютина покончила жизнь самоубийством (отравилась). Приёмная дочь Ежова и Хаютиной, Наталия, после помещения в 1939 г. в детдом получила фамилию матери, под которой и жила в дальнейшем.
При Ежове проведён ряд громких процессов против бывшего руководства страны, закончившихся смертными приговорами, особенно Второй Московский процесс (1937), Дело военных (1937) и Третий Московский процесс (1938). В своём рабочем столе Ежов хранил пули, которыми были расстреляны Зиновьев, Каменев и другие; эти пули были изъяты впоследствии при обыске у него.
Данные о деятельности Ежова в области собственно разведки и контрразведки неоднозначны. По отзывам многих ветеранов разведки, Ежов был в этих делах абсолютно не компетентен и всю энергию посвящал выявлению внутренних «врагов народа». С другой стороны, при нём органами НКВД был похищен в Париже генерал Е. К. Миллер (1937) и проводился ряд операций против Японии. В 1938 году руководитель дальневосточного НКВД Люшков бежал в Японию (это стало одним из предлогов для отставки Ежова).
Ежов считался одним из главных «вождей», его портреты печатались в газетах и присутствовали на митингах. Широкую известность получил плакат Бориса Ефимова «Ежовые рукавицы», где нарком берёт в ежовые рукавицы многоголовую змею, символизирующую троцкистов и бухаринцев. Была опубликована «Баллада о наркоме Ежове», подписанная именем казахского акына Джамбула Джабаева (по некоторым данным, сочинённая «переводчиком» Марком Тарловским).
Подобно Ягоде, Ежов незадолго до своего ареста был смещён из НКВД на менее важный пост. Первоначально его по совместительству назначили наркомом водного транспорта (НКВТ): эта должность имела отношение к предшествующей его деятельности, так как сеть каналов служила важным средством внутренней связи страны, обеспечивающим государственную безопасность, и возводилась зачастую силами заключённых. После того, как 19 ноября 1938 года в Политбюро обсуждался донос на Ежова, поданный начальником НКВД Ивановской области Журавлёвым, 23 ноября Ежов написал в Политбюро и лично Сталину прошение об отставке. В прошении Ежов брал на себя ответственность за деятельность различных врагов народа, проникших по недосмотру в органы, а также за бегство ряда разведчиков за границу, признавал, что «делячески подходил к расстановке кадров» и т. п. Предвидя скорый арест, Ежов просил Сталина «не трогать моей 70-летней старухи матери». Вместе с тем Ежов подытожил свою деятельность так: «Несмотря на все эти большие недостатки и промахи в моей работе, должен сказать, что при повседневном руководстве ЦК НКВД погромил врагов здорово…»
9 декабря 1938 года «Правда» и «Известия» опубликовали следующее сообщение: «Тов. Ежов Н. И. освобождён, согласно его просьбе, от обязанностей наркома внутренних дел с оставлением его народным комиссаром водного транспорта». Его преемником стал Л. П. Берия, несколько умеривший репрессии (произошёл временный отказ от «списочных» кампаний, от использования особых совещаний и троек) и реабилитировавший некоторых репрессированных в 1936—1938 гг. (в рамках так называемой «кампании против клеветы»).
Арест и смерть
10 апреля 1939 года нарком водного транспорта Ежов был арестован по обвинению в «руководстве заговорщической организацией в войсках и органах НКВД СССР, в проведении шпионажа в пользу иностранных разведок, в подготовке террористических актов против руководителей партии и государства и вооруженного восстания против Советской власти». Содержался в Сухановской особой тюрьме НКВД СССР.
Согласно обвинительному заключению, «Подготовляя государственный переворот, Ежов готовил через своих единомышленников по заговору террористические кадры, предполагая пустить их в действие при первом удобном случае. Ежов и его сообщники Фриновский, Евдокимов и Дагин практически подготовили на 7 ноября 1938 года путч, который, по замыслу его вдохновителей, должен был выразиться в совершении террористических акций против руководителей партии и правительства во время демонстрации на Красной площади в Москве». Кроме того, Ежов обвинялся в уже преследуемом по советским законам мужеложстве (которое, впрочем, тоже совершал якобы «действуя в антисоветских и корыстных целях»).
На следствии и суде Ежов отвергал все обвинения и единственной своей ошибкой признавал то, что «мало чистил» органы госбезопасности от врагов народа. В последнем слове на суде Ежов заявил: «На предварительном следствии я говорил, что я не шпион, я не террорист, но мне не верили и применили ко мне сильнейшие избиения. Я в течение двадцати пяти лет своей партийной жизни честно боролся с врагами и уничтожал врагов. У меня есть и такие преступления, за которые меня можно и расстрелять, и я о них скажу после, но тех преступлений, которые мне вменены обвинительным заключением по моему делу, я не совершал и в них не повинен... Я не отрицаю, что пьянствовал, но я работал как вол... Если бы я хотел произвести террористический акт над кем-либо из членов правительства, я для этой цели никого бы не вербовал, а, используя технику, совершил бы в любой момент это гнусное дело...» 3 февраля 1940 года Ежов Н. И. приговором Военной коллегии Верховного Суда СССР был приговорен к исключительной мере наказания — расстрелу; приговор приведен в исполнение на следующий день, 4 февраля того же года.
Из воспоминаний одного из исполнителей приговора: «И теперь в полусонном, а точнее — полуобморочном, состоянии Ежов брел в сторону того особого помещения, где приводилась в исполнение сталинская „Первая категория" (расстрел). …Ему велели всё снять. Он сначала не понял. Затем побледнел. Пробормотал что-то вроде: „А как же…" …Он торопливо стянул с себя гимнастерку… для этого ему пришлось вынуть из карманов брюк руки, и его наркомовские галифе — без ремня и пуговиц — свалились… Когда один из следователей замахнулся на него, чтобы ударить, он жалобно попросил: „Не надо!" Тогда многие вспомнили, как он истязал в их кабинетах подследственных, особенно сатанея при виде могучих рослых мужчин (рост Ежова был 151 см). Тут не удержался конвоир — врезал прикладом. Ежов рухнул… От его крика все будто с цепи сорвались. Он не устоял, а когда поднялся, изо рта у него текла струйка крови. И он уже мало напоминал живое существо».
Об аресте и расстреле Ежова никаких публикаций в советских газетах не было — он «исчез» без объяснений для народа. Единственной внешней приметой падения Ежова стало переименование в 1939 г. недавно названного в его честь города Ежово-Черкесска в Черкесск.
В 1998 году Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации признала Н. И. Ежова не подлежащим реабилитации.
ФОТО
И.В. Сталин, В.М. Молотов, К.Е. Ворошилов, Н.И. Ежов голосуют. 58-й участок. Сталинский избирательный округ. г. Москва. 1937 г.
Слева направо: Ворошилов, Молотов, Сталин, Ежов
Николай Ежов
Ежов и Сталин
схожесть Ежова с Обамой
1936 год. На первой сессии Верховного Совета СССР. В первом ряду: Анастас Микоян, Николай Ежов, Лазарь Каганович и Климент Ворошилов
